AQ-досье

Родилась 18 июля 1956 года в Москве.

Образование: факультет музыкальной комедии Музыкально-педагогического института имени Гнесиных, Московская консерватория и аспирантура консерватории.

Сопрано.

Жанр: опера.

В 1997 году учредила «Фонд Любови Казарновской» для поддержки российской оперы.

В последний сентябрьский день звезда мирового оперного искусства Любовь Казарновская на сцене Национального Театра Оперы и Балета отпраздновала свой день ангела. Праздник Веры, Надежды, Любови и матери их Софьи Любовь Юрьевна отмечает всегда. В молдавскую столицу певица, блиставшая на сценах России, Европы и США, привезла сольный концерт, который посвящен двум выдающимся деятелям искусства позапрошлого века – Полине Виардо и Ивану Сергеевичу Тургеневу.

Любовь Юрьевна, Вы в Кишиневе в первый раз. Какие у Вас впечатления от молдавской столицы?

Могу сказать, что пребываю в восторге. Прилетела я к вам из Германии через Москву. В российской столице серо, зябко, промозгло, такая мерзкая погода, а у вас солнышко, тепло. Такие прелестные парки, сады. Пахнет вкусно. Народ очень улыбчивый, гостеприимный. Сегодня несколько человек подошли ко мне на улице и так приветливо поговорили. Я на самом деле очень рада, что я здесь. Единственное, о чем сожалею, что Мария Лукьяновна Биешу не смогла прийти на мой концерт. Она собиралась, но из-за не очень хорошего самочувствия не смогла. Я ее очень люблю. Мы с ней много раз обговаривали, что я приеду на фестиваль «Приглашает Мария Биешу», но каждый раз что-то срывалось, никак не складывалось со временем. И вот я, наконец, здесь, обидно немного, что официальное закрытие фестиваля было буквально пару дней назад. Я очень люблю Биешу. У нее один из самых красивых тембров, которые я когда-либо слышала. Считаю, что она – символ Молдовы.

Вы очень избирательно подходите к гастролям. Почему Вы решили выступить в Молдове?

Ваш театр очень, как я говорю, намоленный. У вас хорошие традиции, замечательная школа, необыкновенные голоса и великолепные певцы. Я об этом могу судить, потому что на конкурсе имени Глинки все исполнители, которые приезжали из Молдовы, были замечательно подготовлены. И у всех ваших исполнителей божественно красивые голоса. Марья Лукьяновна мне всегда говорила, что ваш театр с очень хорошими традициями. И я давно думала, что мне надо приехать к вам и спеть со сцены Национального Театра Оперы и Балета.

Говорят, что много лет назад Мария Биешу предсказала Вам блестящее будущее. Расскажите, пожалуйста, как это было.

Это было в 1982 году в Минске. После того как я спела в первом туре сцену письма Татьяны из «Евгения Онегина», а во втором – сцену Элеоноры из «Силы судьбы», она подошла ко мне и сказала: «Я предрекаю тебе большое будущее. Ты будешь настоящей мировой певицей. Поверь мне, у меня хорошее ухо и большой опыт». Я тогда была еще молодой и «зеленой», несколько смутилась, но ее слова запали мне в душу. Потом я несколько раз выступала, когда Мария Биешу была в жюри. Она сказала: видишь, с моей легкой руки тебя всюду пропускают, и скоро ты будешь петь везде. Лет пять назад мы с ней встретились на дне рождения Андрея Караулова, который ведет передачу «Момент истины». Когда наступил ее черед произнести поздравительные слова, она сказала: «Я не умею говорить тосты». И запела молдавскую песню! Это было такое чудо! Я перед ней преклоняюсь.

Любовь Юрьевна, что Вас вдохновило рассказать нашей публике именно о Полине Виардо и Иване Сергеевиче Тургеневе?

Это особая история. Мой муж купил в Париже на развале потрепанную книжку «Дневники Тургенева». Когда она попала в мои руки, я поняла, что эту тему ни один человек не может обойти стороной, потому что Виардо и Тургенев на себе закольцевали всю культуру второй половины XIX века. Виардо дружила с Мюссе, Мопассаном, Бальзаком, Жорж Санд, Шопеном, Берлиозом и многими другими. Она была европейским музыкальным деятелем. Кстати, Тургенев во многом благодаря ей и тому, что Луи Виардо стал издавать его произведения на Западе, стал одним из самых популярных писателей. Так вот, они на себе XIX век закольцевали. Полина Виардо захватила и часть XX века, пережив Тургенева почти на 30 лет. Я в Москве «Дневники Тургенева» сначала переплела, затем прочитала, и, читая, обливалась слезами. Это такая прелесть, это так красиво! Я бережно храню эти душевные излияния великого писателя. Мысль сделать театр одного актера именно через откровения Полины Виардо, через ее репертуар, через ту эпоху, через их любовь, пришла ко мне практически сразу же.

Сколько сейчас в Вашем репертуаре сольных партий? Можете ли Вы выделить среди них одну любимую роль?

У меня сейчас более 60 партий. Сначала была Татьяна в «Евгении Онегине». Я везде с ней дебютировала, и эта роль – мой талисман. Татьяну я готовила с педагогом, которого боготворю, – это Надежда Матвеевна Малышева-Виноградова, педагог-концертмейстер оперной студии Константина Сергеевича Станиславского. Какое-то время она была аккомпаниатором Шаляпина, ассистентом в классе профессора Умберто Мазетти, заведующего кафедрой Московской консерватории. Его ученики – Нежданова, Обухова, Собинов и другие. Кстати, Ирина Константиновна Архипова занималась с Надеждой Малышевой. И Надежда Матвеевна дала мне благословение в профессию, и не только в профессию, но вообще в некие общечеловеческие прорывы. Она говорила, что она через меня из века XIX в век XXI перекидывает мостик. Татьяну я готовила с ней. Так получилось, что моим дебютом в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко (я училась тогда на четвертом курсе консерватории) стала Татьяна. Надежда Матвеевна сидела в зале рядом с моей мамой, мама мне после рассказывала, что она со мной пропела весь спектакль. Потому что для нее это был Станиславский, для нее это были ее молодость, ее эпоха, ее счастье и радость. И так получилось, что везде – в «Метрополитене», в «Ла Скала», в Мариинском театре, в «Парме» – я дебютировала с Татьяной. Татьяна – моя визитная карточка, это моя кожа, кровь и плоть.

Как-то Вы говорили, что очень огорчены изменением человеческих ценностей. Что Вы имели в виду?

Россия всегда считалась оплотом культуры, в России жили люди, которые понимали, что культура – это духовная составляющая нации. А что мы видим сейчас? По одному каналу – «Фабрика звезд», по другому – «Юрмала», по третьему – «Ты – суперстар», по четвертому – «Вечер юмора» и т. д. Культуры как таковой, кроме канала «Культура», нет нигде. Поэтому я и пришла в программу «Романтика романса», я считаю, что эта программа – островок того, что называется культурой. К сожалению, у нас сейчас все попсовое: попсовое мышление, попсовая музыка, попсовые слова, попсовый стиль поведения. И не только в России и странах бывшего Союза – во всем мире. Пошлости хватает везде. Эта бацилла к нам прилетела из Америки. Но при всем при том я считаю, что у людей еще есть желание прикоснуться к чему-то высокому и прекрасному и не отпускать это от себя. Когда мы начинали «Романтику романса», у нас была довольно пожилая аудитория, а сейчас к нам приходят ребята 15–16 лет. Они загораются этим жанром и с удовольствием слушают романсы, а не какие-то попсовые концерты. Основная беда в том, что многие хорошие исполнители «опопсели». Это очень обидно.

Любовь Юрьевна, Вы являетесь председателем комиссии по культурному и гуманитарному сотрудничеству муниципальных образований Российской Федерации и председателем правления Русского музыкального просветительского общества. Как Вам удается совмещать эту деятельность с гастролями?

Я бы с удовольствием больше совмещала и больше делала. Но... не интересует это народ. То есть интеллигенцию интересует, но у нее нет материальной базы, а тем, у кого деньги есть, это неинтересно. Это должно быть интересно на высшем уровне, который у нас сегодня, к сожалению, приоритетами объявил нефть, спорт и «Фабрику звезд». Им бы что попроще, попопсовее, поприкольнее. Жаль...

Вы готовились поступать на факультет журналистики. Как случилось, что окончили факультет актеров музыкального театра?

Я всю жизнь, сколько себя помню, пела. Мама говорила, что я еще не ходила, но, сидя в коляске, что-то напевала. Желание петь всегда было во мне. Папа был генерал, мама филолог, из-за отца нас жизнь бросала в разные города. Но везде мама приглашала для меня педагога по роялю и сольфеджио. Меня всегда тянуло к инструментам, я подбирала мелодии, серьезно занималась на рояле, играла мазурки Шопена, рапсодии Листа и Брамса. Благодаря маме-филологу я любила литературно-художественное слово. Мне было 16 лет, и мы решили, что я буду поступать на факультет журналистики МГУ. Когда мы с мамой проходили мимо института имени Гнесиных, увидели объявление: идет второй тур на факультет актеров музыкального театра. Я с подачи мамы решила испытать судьбу. И не заметила, как оказалась на сцене. Председатель комиссии Наталья Дмитриевна Шпиллер спросила меня: «Деточка, Вы кто? Спеть можете?» И я спела. Нот не было, я акапелльно затянула: «Ты гори, гори, моя лучина». Затем меня попросили станцевать, заиграли твист – и я врубила, или, как сейчас говорят, зажгла! Потом был третий тур. Вот так я стала студенткой. Если бы в моей жизни была журналистика, но не было музыки, я бы себе этого, наверное, никогда не простила.

Как Вы познакомились с супругом?

Банально и просто. Началась перестройка, открылись все шлюзы. Он работал тогда импресарио в одном из ведущих венских концертных агентств и приехал слушать новое поколение российских певцов для того, чтобы пригласить отобранных кандидатов на гастроли в Венскую оперу. Среди 12 отобранных кандидатов была и я. Потом, когда я приехала в Вену, у нас начался бурный роман. Через два месяца он сделал мне предложение. Мама сначала была категорически против, но, когда они познакомились, то сказала, что он абсолютно «наш». Он окончил Венский университет, славянское отделение; блестяще знал русский язык, работал переводчиком и настолько проникся русской культурой, что мне с ним было легко. За 20 лет совместной жизни у нас не было никогда никаких разногласий.

Он ваш импресарио?

Когда мы поженились, супруг перестал работать на меня как менеджер, сказав: «Понимаешь, это будет нечестно, если я буду названивать директорам театров и хвалить свою жену». Он делает большие аудио- и видеопроекты, которые могут быть со мной связаны, а могут и не быть. Недавно он сделал замечательный проект «Великие певцы России». От Шаляпина до наших дней. Этот проект как учебное пособие закупили все университеты Америки и Японии.

Насколько музыкален Ваш сын?

Очень музыкален. Он учится в колледже при Московской консерватории на скрипача. И когда мы с мужем Робертом попытались ему сказать, что сегодня профессия музыканта невостребованная, что это тяжело, он ответил: «Даже не говорите со мной на эту тему! Я выбрал для себя профессию». Он с детства, еще не совсем хорошо выговаривая звуки, заявлял, что хочет быть «дыижоом». Когда слышал музыку, хватал трубочки для лимонада, карандаши, ручки и начинал махать ручонками, как будто он дирижирует. Посмотрим, что будет дальше. Он очень способный, музыку пишет. Ну, как Господь поведет.

Вы не только певица, но и актриса. С кем из режиссеров Вы работали?

Мне повезло. Я встречалась с великими режиссерами. Например, Джулия Тейлор, у которой пять «Оскаров». Она делала мою первую «Саломею». Считаю, что мне повезло. Она феноменальный человек, шесть лет прожила в Индии, очень медитативная, интересная и как человек, и как личность, и как режиссер. Но я встречала и режиссеров, которые сегодня являют собой тот оперный дурацкий мир, который я ненавижу! Они своими «изголяниями» и хамством уничтожают то, что называется «оперный театр». Я видела вопиющие спектакли. К примеру, недавно в Зальцбурге смотрела «Евгения Онегина». Там Татьяна – проститутка в форме КГБ, которая на балу садится всем офицерам по очереди на колени, потом напивается; а в конце, когда входит Онегин, он на нее заваливается, и в такой позе они поют заключительную сцену. Мне было так дурно, когда я на это ужасающее действо посмотрела, я даже заплакала. Мне было так обидно за Петра Ильича Чайковского и за Александра Сергеевича Пушкина, что просто в горле ком стоял. Когда я такое вижу, мне кажется, что оперный театр уничтожен. Его уничтожают вот такие псевдорежиссеры. Вообще кризис в опере на сегодняшний день от плохой режиссуры. Если вы читаете журналы, то заметили: в рецензиях о режиссерах – два листа, о дирижере – страничка и о певце – строка. Сказано только, оправдал он ожидания режиссера или нет. Все это оттого, что у нас сегодня не оперный, а режиссерский театр. И это ужасно.

Как Вам удается после перелетов, разъездов, гастролей сохранять душевное равновесие и красоту?

Я люблю то, чем занимаюсь, я вообще без музыки не могу прожить ни дня. Музыка все время живет во мне. Сейчас я размышляю о тех четырех программах, которые буду снимать на канале «Культура». Одна из них посвящена Петру Ильичу Чайковскому. Я хочу показать его не бронзовым монументом, каким мы привыкли его видеть, а совершенно другим. Ведь это был сложный, болезненно ранимый, даже в чем-то сломленный человек. Я хочу такого Чайковского показать. Показать через его романсы, которые сегодня почти не звучат или звучат мало. Взять, к примеру, романс «Примирение» – это похоронный марш. Он написал его, когда понял, что не может с собой совладать, и его страсть к мужчинам – от того, что его супруга Антонина Ивановна Милюкова отбила у него желание общаться с женщинами. И он, осознав, что бороться с собой сил нет, похоронил свои душу и сердце. Романс «Примирение» сегодня на наших сценах не звучит вообще, потому что написан в «черной» тональности – в си миноре. Я хочу показать вот такого Чайковского – это все время во мне живет, крутится. У меня есть моя музыка, она помогает мне сохранять внутренний мир и делает меня той самой Любой Казарновской. Я очень за это благодарна Господу.

Есть ли у Вас какой-нибудь глобальный проект?

У меня есть фантастический проект и даже есть под него средства. Такое бывает очень редко (смеется). Это будет драматический фильм-опера «Пиковая дама». Режиссер Павел Лунгин. Это моя мечта. Я обожаю Лунгина, особенно после того как увидела его картину «Остров». В этом фильме музыка будет сильнее самой драмы.